Моя экспедиция, посвящённая Мирабаи

 

Мариэлен Вард

 

В октябре 2014 года я предприняла экспедицию, посвящённую Мирабаи, ‑ культурное путешествие по следам Мирабаи, поэтессы и религиозной почитательницы Кришны XVI века. В программу экспедиции входило посещение всех основных мест в Индии, связанных с её поразительной жизнью. Эта экспедиция стала возможной в связи с получением Исследовательского гранта от организации «Кенсингтон турз» в рамках программы поддержки исследователей по месту проживания. История Миры актуальна и в наши дни, поскольку она находит параллель в сегодняшнем стремлении многих женщин к полноценной, творческой жизни, несмотря на давление общества, принуждающего их выйти замуж, обзавестись хозяйством и посвятить себя домашним делам и обязанностям.

 

Первая остановка: Храм Мирабаи во Вриндаване

Это первый день моего путешествия, и я, в своём 54-хлетнем возрасте, чувствую себя крайне уязвимой. Индия может ошеломить. Ранним утром я еду на такси к железнодорожной станции Низамуддин, оставив друзей, оставив Дели и фестиваль, оставив Аджай. Накануне мы в сумерках гуляли в парке, окружённые звуками сжигания Раваны и взрывов фейерверков. Деревья были наполнены невидимыми птицами, создававшими над нами крышу из щебетания… Чёрный микроавтобус с жёлтыми полосами, водитель-сикх – привычное мне делийское такси. Меня ждёт первый за долгое время индийский ранний поезд. За окном –очень худые закутанные в ткань люди, шумные чайные, шанти, разбитая дорога, поток мусора – всё это погружено в красно-розовые лучи рассвета.

На станции меня встречает носильщик, требующий за свои услуги непомерно много, но у меня нет желания спорить. Он кажется приятнее других, менее грубым, и поэтому я соглашаюсь на 150 рупий – в два или три раза больше, чем следует. Зато он подождёт со мной прибытия поезда, найдёт мой вагон, моё место и занесёт багаж. Это удобно и, положа руку на сердце, стоит таких денег. Поезд прибывает вовремя, и я оказываюсь на своём месте рядом с крупной и напористой парой. Я чувствую, что они хотели бы расположиться так, чтобы занять все три места, и что я должна бороться за своё пространство, так как сначала её локоть, а потом и его (после того как они поменялись местами) оказывается прямо перед моим лицом.

Я пытаюсь читать свою книгу о Мирабаи, но мне трудно сосредоточиться на витиеватом языке множества описаний её религиозного рвения. Я не ощущаю подобной духовной глубины, и поэтому мне сложно представить её себе или понять. Что такое вера? Может, она является чувством, подобно любви?

Отправляясь в путешествие по её пути и стараясь обрести ощущение её жизни, я задумываюсь о том, насколько мы с ней похожи и насколько различны. Я родилась в мир такой свободы, какую она как женщина традиционной Индии никогда не могла бы себе даже представить. Но я не могу представить себе её религиозное рвение и её смелость, когда она ушла одна в путешествие по пыльным дорогам этой древней страны.

Время поезда в пути от Дели до узловой станции Матхура – всего два часа, и поэтому он прибывает почти вовремя. Я голодна, так как съела с утра всего несколько фруктов и выпила индийский молочный напиток и немного чая в поезде – там его разносят в маленьких стаканчиках с молоком, сахаром и чайным пакетиком за семь рупий. Я забыла взять свой термос.

 

[Музей Мирабаи

город Мерта]

 

[Вибрирующее сегодня: (вверху слева) Кришна (Гиридхари) поднимает гору Говардхан, чтобы защитить Своих гопи от ярости Индры; (справа) верующие совершают духовную прогулку (парикрама) вокруг священного города Вриндавана; (внизу слева) в музее Мирабаи в городе Мерта, Раджастхан, Мариэлен и её новые друзья позируют со статуей этой известной святой]

Наш скорый поезд «Тадж Экспресс» останавливается в Матхуре всего на три минуты, и большая группа пассажиров сложила свой багаж у выхода. Они замечают мою обеспокоенность и пропускают меня к соседней двери. Сойдя с поезда, я заметила, что у меня звонит телефон, но не успела ещё ответить, как улыбающийся молодой человек произнёс моё имя – вернее, слово, чем-то напоминающее «Мариэлен», ‑ я уже знала, что это Пупендра, который должен был меня встретить. Он берёт мои вещи, и мы долго идём по платформе к автостоянке, где ждёт море жёлто-зелёных авторикш.

Пупендра говорит мне, что Вриндаван – «это особое место, самое лучшее место в Индии, самый священный город». Затем он передаёт меня своему другу, чьё имя звучит как-то вроде «Сагар» и чья машина выглядит чуть хуже остальных. Он отвезёт меня в ашрам «Гопинатх Бхаван» во Вриндаване, где я заказала комнату.

Следует долгая, жаркая, пыльная поездка по ухабам – моя первая из Матхуры, а затем через сельскую местность во Вриндаван, который кажется непохожим на типичный индийский город. Мы проезжаем по узким улочкам, вымощенным булыжником, всё кругом сухое, пыльное и какого-то бледно-охряного цвета, напоминающего мне живопись итальянского Возрождения.

Наконец, слева появляется река Ямуна и мы едем по узкой дороге вдоль ряда стоящих справа и выходящих на воду изящно украшенных храмов и ашрамов. Некоторые из этих зданий достаточно хороши, со своими куполами, шпилями и резными фасадами. Мы останавливаемся у одного из самых привлекательных, большого трёхэтажного дома, сложенного из тёмно-розового известняка и украшенного резьбой в традиционном стиле хавели. Это «Гопинатх Бхаван», женский ашрам во Вриндаване, выглядит он старым, но на самом деле довольно новый. Прямо напротив собираются на водопой коровы. На дереве прямо над собой я вижу обезьян, мимо проходят босиком несколько верующих.

 

[По следам Миры: карта путешествия автора по городам, имевшим отношение к жизни Миры. 1. Храм Мирабаи во Вриндаване, Уттар Прадеш; 2. Город Мерта, Раджастхан, место рождения Мирабаи (храм и музей Мирабаи); 3. Форт Читоргарх с Дворцом Мирабаи и находящимся поблизости Храмом Мирабаи; 4. Дварка, Гуджарат, Храм Дваркадеш Кришны, где Мира слилась с Кришной.]

 

Внутри, в окрашенном в розоватые тона дворе, немного прохладнее. Меня встречает Тунгавидья Даси, с которой я знакома лишь по «ФСБуку», она регистрирует меня и показывает мне комнату. Я рада встретиться с ней лично; это добрая и миловидная седовласая голландка в бледном сари. Моя комната – на самом верху, из неё открывается вид на реку и «Путь Паликрама» – ту дорогу, по которой проходят верующие при обходе города.

Оставив тщетные попытки купить зонтик и обнаружив, что все банкоматы вокруг пусты, я вернулась домой с миндалём, водой и индийским напитком «Лимка». С радостью обнаружив, что в комнате успели убрать, я тут же валюсь спать, что кажется вполне объяснимым между двумя и четырьмя часами дня, когда солнце печёт особенно невыносимо.

В пять часов вечера зной за окном немного спадает, длинные косые лучи добавляют живописности индийской версии «Кентерберийских рассказов». Мне пора отправляться на поиски Храма Мирабаи, поэтому я беру фотоаппарат, убеждаюсь, что готова к отражению атак обезьян, и направляюсь в уличную суматоху.

Походив около 15 минут и опросив множество людей, я вышла на узкую старую улицу. Вдоль мостовой проходит сточная канава, из-под осыпающейся охряного оттенка штукатурки виднеются кирпичи, рельефные косяки обрамляют тяжёлые деревянные двери – я могла бы подумать, что нахожусь в средневековой Европе, если бы не обезьяны и восточная архитектура. Наконец, небольшой указатель и поворот на ещё более узкую улицу. Ещё один переход, ещё одна стая угрожающих обезьян – и я нахожу его. Через ржавые ворота я прохожу в маленький, прохладный, умиротворённый бело-голубой двор. Чарующий, свежий и скромный, Храм Мирабаи больше похож на дом. Напротив решётки сидят несколько индийский паломников, с ними разговаривает седобородый человек. Они чрезвычайно увлечены разговором. К сожалению, они говорят на хинди и я понимаю лишь малую часть. Однако выясняется, что этот человек говорит и по-английски, и он соглашается перевести только что сказанное.

 

[Драгоценное наследие: (слева) Прадуман Пратапсингх, жрец Храма Мирабаи во Вриндаване. Изображённая в алтаре с кимвалами, Мира почитается здесь наравне с Радхой; (выше) художник Индра Шарма изобразил святую поэтессу поющей Кришне на фоне города Вриндавана.]

 

Он рассказывает, что его предок построил этот дом для Мирабаи пять столетий тому назад и она прожила здесь 15 лет до ухода в Дварку. Я совершенно восхищена тем, что нашла такое очаровательное место и такого красноречивого, искреннего и восхитительного человека, и не могу поверить, что мне так повезло в первый же день моей паломнической экспедиции.

Я делаю фотографии, немного снимаю на видеокамеру и вспоминаю, что забыла свой блокнот. Сказав своему новому знакомому, что завтра вернусь взять у него интервью, я покидаю это место на заходе солнца. Возвращаясь по оживлённой дороге, я решаю сделать крюк и пройти по берегу реки, что избавляет меня от обезьян, но ввергает в общество зазывал на лодочные прогулки. Но это стоит того, потому что я делаю несколько восхитительных фотографий погружающегося в реку огромного оранжевого шара солнца и разноцветных лодок, скользящих по поверхности. Мальчик переплывает реку на огромном чёрном буйволе. Я снимаю на видеокамеру, и неожиданно они появляются прямо у меня на пути, и я убегаю.

Этот сухой пейзаж повсюду заполнен людьми и животными. Неожиданно возникает маниакального вида нагой юродивый и пробегает к лодкам. На нём только брахманский шнур. Я нисколько ему не удивляюсь.

Я тщательно выбираю дорогу к ашраму и наконец погружаюсь в покой и безопасность своей комнаты – в которой, к счастью и к удивлению, оказался кондиционер – и обдумываю проведённый день. Я понимаю: чтобы находиться в Индии, мне жизненно необходимо иметь убежище. Я не могу подолгу выносить жару, и толпы людей, и сложности, и шум. Это напрягает нервную систему и эмоционально истощает.

Во время обеда в «Говинде» я с удивлением слушала, как одна русская рассказывала о Вриндаване и мифических преданиях, связанных с этим местом, где Кришна развлекался со своими гопи на берегу реки. Классический образ пасторального, бушующего зеленью и умиротворённого Вриндавана настолько не соответствует сегодняшней грязной, загазованной, переполненной людьми, высушенной, с выжженной землёй, угрожающей обезьянами реальности, что это шокирует.

Я читала, что Мирабаи тоже была шокирована, оказавшись во Вриндаване в середине XVI века, потому что не ожидала, что там есть какие-либо строения. Она тоже ожидала увидеть пасторальный рай. Может быть, в том и заключается вера, что мы устанавливаем для себя идеал, за который можем держаться перед лицом разочарований реальности?

 

В любом случае, вот я здесь, и я одинока, и мне не нравится Вриндаван, и я не чувствую, что нашла убежище, и я не понимаю, что я здесь делаю, кроме как посвящаю себя дисциплине паломничества и должна совершить его, невзирая на любые уготованные мне взлёты и падения, перепады настроения и жизненные уроки. Возможно, это мой первый взгляд на то, как могла чувствовать себя Мирабаи, покидая комфорт и безопасность своего дома, чтобы следовать зову сердца и души.

 

Моё пребывание во Вриндаване

Я проснулась с двумя проблемами на уме: деньги и еда. Я легла спать, не поужинав, завтраком здесь не кормят; накануне я попыталась снять наличные в двух банкоматах, но денег в них не оказалось. Поэтому, со смесью надежды и трепета, я торгуюсь с таксистом и направляюсь прямо к банкомату. Звук выдаваемых денег в данный момент услаждает мой слух гораздо больше, чем любой звон храмовых колоколов. Даже в таком священном городе, как Вриндаван, без денег не обойтись.

Оттуда я сразу же отправляюсь на завтрак в ресторан «Говинда» храма «Международного общества сознания Кришны». Поскольку это «день экадаши» (день без зерновых), мне подают странный завтрак, в который входят фрукты, сок, манговое ласси и некое подобие картофельного доса. Затем я выпиваю густой травяной чай и кокосовый ладду. С деньгами в кошельке и едой в животе эта жизнь и этот день начинают приносить мне гораздо больше удовольствия. У входа в ресторан я зову рикш на велосипеде и начинаю с ними обычную торговлю по поводу цены. Они просят 100 рупий, что в два или три раза больше, чем обычно платят индийцы. Мне помогает подошедшая девушка, и один из рикш соглашается отвезти меня к Храму Мирабаи за 50 рупий.

Мы проезжаем по длинной и узкой рыночной улице. Я с восхищением смотрю на магазины, старые здания, некоторые из которых украшены резьбой, и сумасшедшие «пробки». Телеги, запряжённые быками, верблюжья повозка, всевозможные иные средства передвижения – всё борется за пространство на узкой улице. Мы проезжаем играющих малышей, уличные парикмахерские, группы верующих, босиком совершающих парикраму. Наконец, мы доезжаем до места. Из-за жары, большого расстояния и преклонного возраста рикши я всё-таки даю ему 100 рупий. Сначала он не верит, что я даю ему больше. Я чувствую сердцем его доброту и смирение и ощущаю себя приниженной.

 

Пройдя через старые ржавые ворота и войдя в небольшой жилой храм, я чувствую прохладу и спокойствие. Мне нравится ощущение этого тенистого, изящного дома, наполненного светом и зеленью, выкрашенного в голубой и белый цвета. Появляется мой бородатый знакомый, на этот раз в наряде, более соответствующем жрецу: в белой одежде с красной каймой, и мы усаживаемся для беседы. Он даёт мне вырезку из газеты, посвящённую Мирабаи, говорит, что этой газете как минимум 45 лет и что мне следует сделать копию и перевести её. На ней он тщательно вывел своё имя и адрес: Прадуман Пратапсингх, Храм Мирабаи, Говинд Багх, Вриндаван. На простом английском Прадуман рассказывает мне, что написано в газете на хинди. Он рассказывает об основных событиях жизни Мирибаи и о том, как она была отвергнута семьёй мужа из-за своей преданности Кришне, танцев и пения. Именно поэтому она пришла во Вриндаван: чтобы обрести покой и посвятить свою жизнь Кришне.

Предок Прадумана построил этот храм для проживания Мирабаи, и она прожила здесь около 15 лет. Вероятно, здесь она написала многие свои стихотворения. Он продолжает рассказывать историю её жизни. Мирабаи ушла из Вриндавана в Дварку. Когда она жила в Дварке и была примерно в моём возрасте (около 50 лет), в Раджастхане началась засуха. Несколько родственников прибыли в Дварку, чтобы убедить её вернуться, но она отказалась. В этот вечер, как считает Прадуман, она растворилась в Кришне – и засуха прекратилась.

Прадуман рассказывает о Мирабаи с убеждённостью и энтузиазмом, и, несмотря на то что он делает это по нескольку раз в день, он кажется увлечённым своим рассказом. У него открытое лицо, большие глаза, он очень выразителен. Он показывает мне храм, позирует для фотографий и даже открывает решётку алтаря, чтобы я могла сфотографировать статуи. Он говорит, что является девятым поколением своей семьи, родившимся здесь и ухаживающим за храмом. У него есть сын и дочь – они десятое поколение (однако его сын работает художником и аниматором в Мумбаи).

 

«Люди приходят сюда для обретения мира, любви и духовной силы, ‑ говорит Прадуман. – Это настоящее место Мирабаи. Она живёт в этом храме. Приходящие сюда могут почувствовать Мирабаи и Гопала (Кришну) в своём сердце». И хотя я не кришнаитка, я ощущаю светлую и радостную атмосферу этого храма.

 

Далее в Раджастхан

Проснувшись на третий день, я чувствую себя удовлетворённой. Встреча с Прадуманом и наслаждение восхитительной энергией Храма Мирабаи – это отличное начало. В мифах и легендах Вриндаван предстаёт плодородным местом мира и гармонии, подобием Эдемского сада, где Кришна со своими гопи (доярками) невинно развлекался и купался в любви. В реальности Вриндаван являет собой прямую противоположность такой картины. Вероятно, для множества съезжающихся сюда верующих необходима огромная вера, чтобы почувствовать духовную энергию этого места. Я немного расстроена тем, что не ощущаю здесь энергии Кришны. Когда я обсуждала свою экспедицию с одной женщиной, с которой я разговорилась в «Гопинатх Бхаване», она сказала, что это замечательно, что я интересуюсь одной из кришнаитских женщин-святых. Пусть будет так. Я рада продолжить начатое.

Я должна быть в Агре, откуда мой поезд в Раджастхан отходит в 5 часов вечера, и поэтому заказываю такси на позднее утро. Я хочу посмотреть Тадж Махал (в третий раз) и решаю остановиться в гостинице «Ай-ти-си Мугал», что становится незапланированным отклонением от маршрута и погружением в комфорт, но я не жалею об этом. Мирабаи была принцессой, она жила в роскошном дворце, а затем ушла оттуда в одиночестве, чтобы избежать жестокости семьи своего мужа и следовать зову своей души, призыву к поклонению Кришне. В моём отклонении также есть определённое созвучие, так как «Ай-ти-си Мугал» посвящён эпохе императора Акбара, тайком посетившего Мирабаи и восхвалившего её талант и поклонение, подарив ей дорогое ожерелье.

Итак, подобно Мирабаи, покинувшей свой дом во дворце, я должна оставить комфорт «Ай-ти-си Мугала» и смело ринуться в хаос железнодорожной станции Агры.

 

Разбитое сердце, духовное путешествие

Поезд опаздывает, но наконец-то приходит. Я нахожу своё купе и устраиваюсь поудобнее для поездки в Аджмер, Раджастхан. Моё место – на нижней полке в купе второго класса. Почему-то мне нравится путешествовать в Индии поездом. Мне нравится плавное движение и осознание того, что я еду в восхитительные места; кроме того, это мне нравится больше, чем ехать на машине. Дороги в Индии – это движение с хаотическими препятствиями, при котором создаётся реальное впечатление, что ты постоянно рискуешь жизнью. Поездка же в поезде настраивает меня на философский лад. В Пушкаре меня встречает Автар, и мы вместе проходим по городу, чтобы встретиться с кем-то, с кем Ануп, хозяин гостиницы «Седьмое небо», рекомендует мне поговорить о Мирабаи. Поэтому мы выходим из вокзала, поворачиваем за угол и оказываемся на оживлённом рынке, окружающем почти всё озеро. Мы сразу направляемся к Рави в музыкальный магазин «Корни Пушкара» (Roots of Pushkar). К счастью, он оказывается на месте и рад побеседовать.

Как любитель музыки, Рави знает Мирабаи прежде всего по песням и бхаджанам, написанным ею или о ней. Он выносит три компакт-диска, два из них красиво оформлены («Корнями Пушкара»), с восхитительными изображениями на обложке и буклетами, и я покупаю их все. Затем он звонит своему родственнику Милапу в город Мерта и договоривается с ним отвезти меня в Храм Мирабаи на следующий день.

Я уже достаточно привыкла в Индии к такому чрезмерному желанию помочь, но никогда не принимаю его как само собой разумеющееся. Индия может часто требовать серьёзных усилий и разочаровывать, но это обычно окупается общением с её людьми. Я никогда и нигде не встречала более добрых и отзывчивых людей.

 

Мирабаи в городе Мерта

Автор и я встречаемся на следующий день для поездки к месту рождения Мирабаи. Я с возбуждением предвкушаю исследование второго пункта назначения на пути своей экспедиции и ожидающее меня дальнейшее путешествие. Мы выезжаем из Пушкара и проезжаем похожие на огромную пустыню поля, где проводится ежегодная верблюжья ярмарка. Через час мы в городе Мерта и ищем своего проводника.

 

Мы оставляем машину на узкой улице за храмом и встречаем ждущего нас со своим маленьким сыном Милапа. Они ведут нас вверх по лестнице в свой дом – безупречно чистую, наполненную светом, просторную квартиру над магазином электроники. Нас встречают его жена и дочь, и мы все вместе наслаждаемся чаем.

Милап с сыном и дочерью отводят нас с Автаром в Храм Мирабаи. Я отправилась в путь одна, а теперь меня окружают четыре спутника. Пройдя пешком под палящим солнцем 10 минут по узкой улице через оживлённый рынок, мы неожиданно посреди всей этой толчеи оказываемся в Храме Мирабаи.

Меня сразу же поражает это место – размером, композицией, красотой храма. Воздух здесь немного подсвечен зелёным светом из-за зелёной пластиковой крыши. Безмятежная статуя Мирабаи смотрит через выложенный плиткой в шахматном порядке двор на внутреннее святилище, Храм Кришны. Она застыла в обожающем взгляде любви и поклонения.

Несколько женщин сидят во дворе, играют на музыкальных инструментах и поют песни Мирабаи. После даршана в Храме Кришны я сажусь рядом с ними на пол, чтобы ощутить дух женской солидарности и музыку Мирабаи. Это прекрасное и возбуждающее ощущение. Я чувствую, что они тепло приветствуют меня. Одна из них даёт мне кимвалы, а другие пододвигаются, чтобы освободить для меня место. Управляющая пением женщина ловит мой взгляд и показывает мне, чтобы я присоединялась.

Я начинаю обретать впечатление о Мирабаи – о радости и любви, которые она воплощала, и женственности её творчества и поклонения. И я рада видеть, что она почитается и сегодня в месте своего рождения в самом настоящем и кинестетическом смысле.

Выйдя из храма, я чувствую полную удовлетворённость своим опытом Мирабаи. Но, к моему удивлению, Милап сообщает мне, что теперь мы идём в находящийся по соседству музей Мирабаи. Это для меня новость. Я не знала об этом. Я никогда не сталкивалась в своих исследованиях с музеем Мирабаи.

 

Золотая вспышка в музее Мирабаи

Это оказывается достаточно новый музей, расположенный в очень старом здании, являющемся частью бывшего дворца, где она жила. Я потрясена, потому что была уверена, что её дом разрушен. Оказывается, был разрушен дом, где она родилась, но тот дом из красного известняка, в который я захожу, ‑ это дом, где она выросла.

Мы проходим через массивные, средневекового вида ворота в просторный двор. В глубине двора находится дворец. Он небольшой, но достаточно впечатляющий. Особенно впечатляют забота и внимание, с которыми здесь хранят имя Мирабаи. Вся её жизнь предстаёт на стендах, портретах и картинах, размещённых на стенах величественных комнат. В главной комнате (возможно, тронной комнате?) за ограждением установлена прекрасная статуя Мирабаи золотого цвета, напротив портрета Кришны.

Я действительно впечатлена этим зрелищем, оно даёт почувствовать глубину поклонения и преданности, которую воплощает Мирабаи. Когда я стояла перед ограждением, свидетельствуя почтение Мирабаи и в то же время стараясь представить, как она жила в этих комнатах, ко мне подвели двух местных журналистов. Видимо, совершенно случайно они оказались в музее одновременной со мной.

Я продолжаю медленно ходить, наслаждаясь просторными комнатами, сохраняющими прохладу даже во время дневного зноя, наполненная восхитительными образами женской красоты и искренней преданности. По мере того как я гуляю, моё окружение продолжает разрастаться: к нам присоединились журналисты и несколько местных молодых людей.

Проходя через массивные средневековые ворота музея в полуденный солнечный зной, я вспоминаю историю о том, как Мирабаи стояла на том же самом месте со своей матерью и смотрела на проходящую свадебную процессию. «Где мой жених? За кого я выйду замуж?» ‑ невинно спросила она свою мать, которая в ответ указала на изображение Кришны и сказала: «Кришна – твой жених». Эту идею Мирабаи сохранила на всю свою оставшуюся жизнь. Мы фотографируем друг друга с 10-летней дочерью Милапа в позе «сильных женщин», с руками на поясе, и я надеюсь, что она сохранит это ощущение на всю свою жизнь.

 

[Сохранение памяти о кришнаитской святой: (слева) кадр из фильма «Мира» 1979 года; (справа) священный город Дварка, набережная реки Гомати, с белым флагом над Храмом Дваркадеш].

 

Царственные родственники Мирабаи

Я читала, что после свадьбы с принцем Бходжраджем Мирабаи переехала в Читоргарх и жила там с семьёй своего мужа, как всегда поступали и большей частью поступают и сейчас индийские невесты. Но сейчас я в форте Читоргарх, неподалёку от Удайпура, смотрю на его развалины, полуразрушенные дворцы и ухоженные храмы, и история Мирабаи становится реальностью. Она становится реальностью, потому что я хожу, где она ходила и молилась; она становится реальностью, потому что я сама могу ощутить значение и могущество семьи её мужа.

Когда мы въезжаем в Читоргарх этим жарким солнечным днём, я поражена огромными размерами форта, покрывающего горное плато, и тем, как он возвышается над современным городом, расположенным под ним. Мы сразу направляемся в гостиницу «Замок Биджайпур», находящуюся в 25 километрах за городом, самую лучшую гостиницу во всей окрестности, и наша поездка оказывается совершенно оправданной.

До сих пор частично занимаемый царской семьёй, замок Биджайпур – наиболее выразительная историческая гостиница, в которой я когда-либо останавливалась. Хозяева смогли модернизировать номера, не лишив их изначального характера и сознательно сохранив налёт старины. Я чувствую себя принцессой в своей просторной комнате с балконом, с которого открывается вид сверху на город с его лабиринтом средневековых улиц.

 

Замок из «Сказок 1001 ночи» в Раджастхане

В сумерках я гуляю по гостнице, поднимаюсь на крышу и делаю снимки между башнями. Я сижу на мягком сидении у окна и смотрю на внутренний двор или устраиваюсь в подвешенном кресле. Перед восходом солнца я прохожу по тихому, пустому двору к массивным воротам и жду своего друга Аджая, приезжающего поездом из Дели. Я чувствую себя потерянной во времени, вступившей на страницы «Сказок 1001 ночи». Утром меня будит религиозная музыка, раздающаяся из находящегося поблизости индуистского храма, и призыв к молитве из не более удалённой мечети.

Замок Биджайпур привёл меня именно в то состояние ума, которое необходимо мне для проведения дня в форте Читоргарх. День выдался жаркий, но мы отправились рано и поехали прямо в форт, взяв на входе гида, который поехал с нами. Форт слишком большой, чтобы здесь ходить, ‑ длина стен по периметру составляет 16 километров – и поэтому мы переезжаем с места на место на машине. Наша первая остановка – дворец Кумбха XV века, огромное пространство, заполненное осыпающимися стенами и снующими среди них обезьянами. Пока наш гид старается полностью рассказать заученную им наизусть речь, я прошу его просто показать мне Дворец Мирабаи. К моему удивлению, он сразу же приводит меня к нему – небольшому зданию в углу, в конце широкой аллеи. Несмотря на то что он лежит в руинах, создаётся впечатление, что мы находимся в облачном дворце. Я совершенно очарована.

 

[город Дварка]

 

Три покушения на Мирабаи

Наша следующая остановка – Храм Мирабаи, построенный для неё тестем, царём Мевара, который сначала приветствовал её религиозное поклонение. Это, конечно же, кришнаитский храм – небольшое здание с замысловатой резьбой на территории намного более просторного Храма Вишну. Этот храм поддерживается в хорошем состоянии и является священным местом паломничества. На входе сидит женщина и поёт песни Мирабаи, внутри я вижу прекрасную белую статую святой напротив мурти Кришны.

Это восхитительный храм, и я испытываю трепет от пребывания здесь; однако я очень удивлена, что внутри находится лавка, где продаются книги и сувениры. Вывеска внутри сообщает: «Храм Миры. Это храм, где Мира поклонялась Владыке Гиридхар Гопалу, пела гимны и танцевала. Здесь яд обратился в нектар».

Родственники мужа не приняли экстатическое поклонение Мирабаи и сочли, что её поведение не соответствует поведению раджпутской принцессы. После смерти мужа, когда разнеслась молва о том, что мусульманский император Акбар – заклятый враг гордых и независимых индуистов-раджпутов Читоргарха – втайне посетил её, они попытались убить Мирабаи. Они совершили три попытки, и все три раза она чудесным образом избежала смерти.

В первый раз ей передали корзину с цветами со спрятанной внутри ядовитой змеёй. Во второй раз – чашку яда под видом питья. В третий раз её хотели заставить утопиться. Считается, что Мирабаи удалось спастись, благодаря божественному вмешательству Кришны, превратившему змею в камень, а яд – в нектар и поднявшему святую из воды. Согласно информации на стенде, вторая попытка убийства произошла в этом храме. После этих происшествий Мирабаи навсегда покинула свой царский дом и ушла странствовать в качестве садхви по Северной Индии.

 

Дварка. Раскрытие любовной связи

Мы пересекли пустыню и достигли отдалённого города Дварка на берегу океана. Здесь заканчивается история Мирабаи, здесь она таинственно исчезла на глазах толпы людей, когда пела в храме своему возлюбленному Кришне. В это время она была примерно моего возраста. И здесь я задумываюсь о том, как закончится моя собственная история.

Город Дварка расположен на пустынной равнине, омываемой морем и солнцем. Свет здесь кристально чистый, палитра цветов не отличается разнообразием: бежевый песок, голубое небо, серебряное море. Здесь я ощущаю спокойствие; то же самое, несомненно, ощущают и индийцы, так как сумасшедшая суматоха большинства индийских городов в этом месте почти отсутствует.

Несмотря на свои небольшие размеры, Дварка насыщен храмами, новыми и старыми, большими и скромных размеров. Храм Дваркадеш, возраст которого составляет 5000 лет, возвышается над ними всеми в центре города. Всё здесь вращается вокруг этого храма, источающего ощущение древности и пробуждающего глубокое благоговение. В остальном Дварка – это ничем не примечательное место с узкими, извилистыми, бесцветными улочками и обычным столпотворением магазинов, лавок, коров, садху, попрошаек, мотоциклов, велосипедов, авторикш и тому подобного. Но ритм жизни здесь значительно замедлен, а морской воздух придаёт городу своеобразие.

 

[Храм Дваркадеш Кришна,

Дварка, Раджастхан]

 

[Храм Дваркадеш, где Мирабаи исчезла, слившись со своим возлюбленным Кришной]

 

Начинают совершаться чудеса

Мне сразу же понравился город Дварка, хотя он далёк от того, чтобы его можно было назвать красивым. Моя гостиница выходит на море, за этим исключением в ней нет ничего примечательного: безликая коробка, где на стойке регистрации и в ресторане работает молодёжь. Набережная здесь окаймлена бетоном, усеяна храмами и кое-где измазана коровьим навозом. Это зрелище вряд ли покажется живописным для европейца. Всего в 70 километрах отсюда, в расположенном на побережье городе Порбандар, родился Махатма Ганди.

Заселившись в гостиницу, я первым делом спрашиваю одного из молодых людей за стойкой регистрации, можно ли найти местного гида, способного рассказать мне о храме. Он отвечает, что может позвонить одному жрецу, говорящему на английском. Я возращаюсь в номер и ожидаю. Через пять минут мне звонят снизу. Жрец прибыл. Первое чудо.

Сказать, что я удивлена видеть ожидающего меня симпатичного, обаятельного молодого человека в накрахмаленном, чистом шёлковом дхоти, отлично говорящего по-английски, ‑ это не сказать ничего. Даже если бы я готовилась заранее, я вряд ли смогла бы найти лучшего гида, чем Хардик Дварка. Он не только говорит на английском, но обладает утончённым мировоззрением и происходит из брахманской касты гугли, служащей в Храме Дваркадеш на протяжении столетий. Я сразу же понимаю, что Хардик – это человек особенный, и моё недолгое общение с ним полностью подтверждает этот вывод. Мы договариваемся встретиться в 5 часов вечера, когда храм снова откроется, и он приходит вовремя. Второе чудо.

 

Встреча с Мирабаи в конце её истории

Мой водитель, Гопал, сначала везёт Хардика и меня в Храм Мирабаи в центре Дварки. Это скромный храм, расположенный на рыночной улице, найти который без проводника совершенно невозможно. Хардик рассказывает, что он относительно новый и был построен Садхри Дэви и её последователями из Нагора, Раджастхан. И хотя мне приятно посетить Храм Мирабаи, я не ощущаю ничего необыкновенного от пребывания здесь. Прежде всего, мне нравится видеть почитание женщин – Садхри Дэви, по-видимому, тоже была музыканткой.

Отсюда мы едем по пыльным улицам к Храму Дваркадеш; Хардик по дороге рассказывает, что Кришна жил в Дварке на протяжении 100 лет. Он пришёл сюда, чтобы обрести покой, и до сих пор в этом священном городе сохраняется ощущение покоя. Кришна построил Храм Дваркадеш 5000 лет назад. «Двар» означает «ворота», «ка» значит «мокша».

Гопал высаживает нас перед храмом, где собираются люди. Вдоль ограды выстроились попрошайки, продавцы цветов и тулси расхаживают с гирляндами, выкрикивая цены, большие группы паломников прибывают в волнительном возбуждении. Мы медленно идём сквозь толпу, и я ощущаю лишь присутствие и слова говорящего со мной Хардика. Он полностью завладел моим вниманием, даже в сумасшедшей толпе.

«Кришна – это осознание, ‑ говорит Хардик. – Он учит, что прошлое и будущее нереальны. Реально только сейчас». Впервые я чувствую, что обрела способ познания Кришны. Вероятно, кто-то говорил мне об этом раньше, но только в Храме Дваркадеш я, наконец, услышала. На протяжении долгих лет практики Гештальта, а затем йоги я всегда стремилась понять это учение. Хардик делает для меня Кришну доступным и реальным. Я спрашиваю его о Мирабаи. «Мирабаи показывает нам особый способ любви. В своей любви к Кришне она ничего не требует. Обычно же любящие всегда и дают, и берут. Любовь Мирабаи к Кришне была потрясающей. У неё не было границ; она забывала саму себя. Святые говорили ей, что её любовь обладала огромной силой». Кришна – это осознание, а Мирабаи – это любовь.

Мы оставляем обувь и мой фотоаппарат на стойке у входа и заходим в храм. Я немедленно ощущаю, что окружена древней, сакральной энергией, и понимаю, что это особое место. Над нами вздымается шпиль храма, покрытый изысканной резьбой, увенчанный ярким шёлковым флагом, развевающимся на морском бризе. Хардик ведёт меня в самое сердце храма, во внутреннее святилище, где в нише, окружённой несколькими золотыми и серебряными обрамлениями, установлена чёрная статуя Кришны, облачённая в цветные одежды. Две очереди вдохновлённых посетителей, мужчин и женщин, разделённые металлическими воротами, теснятся у ограждения для даршана, лицезрения образа Кришны.

 

Для меня даршан оказывается немного ошеломительным, и я рада выйти из главного храма и пройтись по прилегающей территории. Разговаривая о Кришне, Мирабаи, индуизме, духовности, религии и своих собственных жизнях, мы обходим храм и выходим к началу выстроившейся для даршана очереди. С высокой мраморной платформы перед храмом, посвящённым матери Кришны, я могу видеть внутреннее святилище храма поверх голов паломников. Я оказываюсь полностью погружённой в храмовый полумрак и стою счастливая, впитывая чувство умиротворения и представляя, как Мирабаи пела на этом самом месте о своей любви к Кришне. Именно здесь она исчезла.

Я спрашиваю Хардика об этом исчезновении, и он рассказывает, что от неё осталось лишь сари, которое было повязано на статую Кришны. В ходе своего исследования я узнала, что Мирабаи привлекла в Дварку особая святость Храма Кришны и здесь она открыла столовую для бедных. Как считается в духовной традиции, она растворилась в своей любви к Кришне. Однако другие, менее мистически настроенные, источники утверждают, что она бежала от своей славы. Есть сведения, что в Дварку была направлена делегация из Читоргарха, чтобы убедить Мирабаи вернуться, то ли из-за политической ситуации, то ли из-за засухи. К тому времени ей было около 50 лет и она была почитаема за своё пылкое поклонение и созданные ею прекрасные стихотворения и песни. Вероятно, она не хотела возвращаться в Читоргарх по понятным причинам: ведь её родственники пытались убить её. Возможно, она решила бежать и скрыться. Или, возможно, она действительно совершила духовное чудо.

 

Ключ к истории Мирабаи

Наступило второе утро моего пребывания в Дварке. В полседьмого утра я снова встречаюсь с Хардиком, и мы снова отправляемся в храм. Мы входим на территорию храма, где я встаю в очередь для даршана. Женщина в розовато-лиловом сари толкает меня несколько раз, хотя я жестами показываю ей оставаться спокойной, ждать своей очереди. Она толкает меня снова, и я говорю ей по-английски, зная, что она ничего не поймёт: «Где, вы думаете, Бог? Вы думаете, что Бог только там?» Она не обращает внимания, но стоящая за ней женщина понимает и освобождает для меня место. Тогда я пропускаю суетливую женщину вперёд и затем наслаждаюсь тем пространством, которое освободила для меня понявшая женщина, осознавая, что ощущаю поток сознания.

Потом я возвращаюсь на место в начале очереди, где находится возвышение, и снова стою, ощущая тонкую энергию. Я чувствую своего рода оживлённую радость, прокатывающуюся волнами из того места, где мои голые ступни касаются гладкого, прохладного мраморного пола, и далее по всему телу до самой макушки. Это приятное ощущение, подобное качанию на волнах летнего озера.

Когда я подхожу туда, где меня ждёт возле машины Гопал, какая-то старая, согнутая женщина в выцветшем тряпье протягивает ко мне чашку и просит милостыню. В Индии такое происходит повсюду, и я привыкла не обращать на это внимание. Но в этот раз моё сердце открывается и я хочу дать ей что-нибудь. У меня нет с собой денег, но Хардик даёт мне небольшую купюру, и я даю ей. Наши взгляды встречаются, и я вижу, что её глаза наполнены любовью.

Я ошеломлена. Я чувствую, что меня переполняют эмоции, и начинаю плакать. Хардик спрашивает, всё ли в порядке. «Я увидела в её глазах глаза моей матери», ‑ признаю́сь я.

Я едва могу двигаться. Меня охватывает волна любви, печали и скорби. Я потеряла свою мать 16 лет назад, и вся боль и вся любовь снова нахлынули на меня. Я останавливаюсь и прислоняюсь к стене, передо мной, как в тумане, проходят коровы и паломники. Раскрывается временная вечность. Я в далёком Дварке, и в то же время я дома в Канаде. Я нахожусь здесь и сейчас и в то же время в отдалённом прошлом со своей матерью.

И затем, неожиданно, я обретаю ключ к истории Мирабаи, и всё произошедшее с ней больше не загадка для меня.

Я знаю, какова сущность Мирабаи, каков ключ к её истории и что я должна была вынести для себя из своей экспедиции. Я могу сказать это одним словом. Любовь. Любовь – это самое важное. Кришна – это осознание, а Мирабаи – любовь, и они сливаются вместе. Это наше высшее «я». Это история Мирабаи.

 

[Об авторе. Мариэлен Вард

 

Мариэлен Вард – отмеченная премиями профессиональная писательница, автор книг о путешествиях, живущая в Торонто, Канада, и Дели. Вдохновлённая своими многочисленными путешествиями по Индии, в августе 2009 года она открыла туристическую фирму «Breathedreamgo». Эмоциональное исследование Индии – основная тема её творчества «осмысленных приключенческих путешествий». Канадка по рождению, она считает Индию своей музой и «культурой души».